Чисто английское убийство - Страница 5

К оглавлению

5

В обшарпанной комнате на верхнем этаже пустующего склада в южном Лондоне Роберт Уорбек завершал ежемесячное совещание секции руководителей Лиги свободы и справедливости. Это был высокий красивый молодой человек с рыжевато-каштановыми волосами и пристальным, фанатичным взглядом серых, несколько навыкате глаз. Около десятка или более человек, к которым он обращался последние полчаса, принадлежали к самым различным типам и классам. Всем им было не больше тридцати пяти лет. Объединяла их, не считая полной поглощенности, с какой они внимали речи своего вождя, лишь одежда. Все они, как и он сам, были в серых фланелевых брюках и темно-красных фуфайках, левую сторону которых украшал вышитый белый кинжал.

— На сегодняшний вечер все, джентльмены. В должный срок вас известят о следующем совещании. Вы свободны.

Все встали, и каждый с минуту постоял навытяжку, выделывая левой рукой довольно сложное приветствие, на которое Роберт торжественно отвечал тем же. Затем наступила минута разрядки. Отойдя в глубь комнаты, члены лиги сняли фуфайки, отдали их одному из присутствующих и вышли гурьбой в одних рубашках, с тем чтобы внизу вновь облачиться в цивильные пиджаки и пальто.

Уорбек остался наедине с человеком, собиравшим одежду. Он молча смотрел, как тот чинно сложил все и спрятал в громадный шкаф, размером чуть ли не во всю стену. Потом он устало потянулся, снял фуфайку и отдал лейтенанту, чтобы тот убрал ее в его личное отделение, запирающееся на замок.

— Приближается время, — сказал он, — когда мы будем носить нашу форму открыто. Но это время еще не пришло.

— Да, начальник. — Ответ прозвучал почтительно, но чуть-чуть машинально, словно он уже не раз слышал эту фразу. — Вот ключ от вашего шкафа, начальник.

— Благодарю.

— Вид у вас усталый, начальник.

— Я буду рад отдохнуть несколько дней, — согласился Уорбек, как будто стыдясь признаваться в человеческой слабости.

— Вы уезжаете из города завтра, начальник?

— Да. Я загляну в Фулхэмское отделение по пути из Лондона. Этих молодцов надо научить понимать значение дисциплины.

— Уж вы их научите, начальник.

— Вернусь в начале следующей недели. Тогда мы сможем провести подготовку к слету в северном Лондоне. Вы ведь знаете, как снестись со мной, если будет нужда.

— Да, начальник. Надеюсь, вы хорошо проведете Рождество.

Уорбек с минуту молчал. Он завязывал галстук и задумчиво смотрел в зеркало.

— Спасибо, — сказал он наконец. — По крайней мере у меня будет сознание выполненного долга. Есть обязанности по отношению к собственной семье.

— Боюсь, что вам та компания будет действовать на нервы, — осмелился заметить его помощник.

Уорбек резко обернулся к нему.

— Что вы хотите сказать? — рявкнул он.

— Но, начальник, — запинаясь, пробормотал тот, — я хотел только сказать… я имел в виду сэра Джулиуса.

— Джулиуса? Какое он к этому имеет отношение, черт побери?

— Но я так понял, что он проведет Рождество в Уорбек-холле, начальник. Разве это не так?

— Впервые слышу.

— Об этом была заметка в утренней «Таймс», начальник. Я думал, вы знаете.

— Боже праведный! Отец прямо-таки… — Он спохватился вовремя: он чуть не нарушил золотое правило никогда не обсуждать личных дел с подчиненными. — Спасибо, что предупредили меня, Сайкс, — продолжал он, надевая пальто. — Я прозевал эту заметку в «Таймс». Впрочем, я никогда не читаю светской хроники. Кто предупрежден, тот вооружен. Я не буду жалеть, если мне подвернется случай высказать этому пустобреху все, что я о нем думаю. И может статься, он не так уж весело проведет Рождество. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, начальник.

Роберт вышел на хмурую улицу, где редкие хлопья снега быстро превращались в серую слякоть.

III
Отец и сын

Снег пошел по-настоящему только с наступлением темноты, но, раз начавшись, валил все сильнее и сильнее до самого утра. Лорд Уорбек, очнувшись от полусна, каким спят больные старики, увидел из окна, как газоны, цветник, и парк, и маркширские дюны вдалеке — все это одинаково побелело, скрылись мелкие детали пейзажа, очертания сгладились и расплылись от укутавшего их снега. В такую погоду для всех, кто лежал на этой кровати, с тех пор как Капабилити Браун почти двести лет назад разбил парк на новый манер, окрестности выглядели бы совершенно так же, думал он. Все следы заброшенности и запустения последних лет исчезли. Подъездная аллея опять лежала ровная и прямая между окаймлившими ее подстриженными липами. Поверхность лужайки для игры в шары казалась гладкой и укатанной, какой она была тогда, когда единственную обязанность здорового парня составляло содержать ее в порядке. Конечно, все это иллюзия. Дня через два снег растает, и вылезет на свет божий все: и бугры, и ямы, и бурьян, подумал он угрюмо, с полдюжины труб потекут в этом громоздком старом доме, и ему опять придется изворачиваться изо всех сил, доставая деньги на починку. Не беда! Рано состарившемуся, больному человеку приятно было тешиться иллюзией, тем более что он видел снег, быть может, в последний раз.

Когда Бриггс подал ему завтрак, он сказал:

— После обеда я встану, Бриггс.

— Хорошо, милорд.

— Тогда вы поможете мне сойти в библиотеку. Я выпью чай там с гостями.

— Доктор Кертис сказал, милорд…

— Доктор Кертис не выйдет из дому в такую погоду. Он слабогрудый, как и его покойный отец. Не переносит холода. Да и незачем ему об этом знать.

— Слушаюсь, милорд.

— Как чувствует себя нынче сэр Джулиус?

5